«Школьный вальс»

Меня всегда поражала необыкновенная заинтересованность Исаака Осиповича Дунаевского в судьбах совершенно незнакомых ему людей, большинство из которых он так в своей жизни и не встретил. Уже после смерти композитора, перебирая в его осиротевшей московской квартире на Можайском шоссе письма, адресованные Исааку Осиповичу, я видел сделанные его рукой пометки "ответить", "помочь", "отправить ноты". Я знаю, каким счастьем и радостью было общение, пусть даже заочное, с этим удивительным человеком. Я переписывался с Дунаевским с 1952 года. Исаак Осипович поддерживал мои первые музыкальные опыты, помог поверить в себя и выбрать дорогу в жизни. Но сегодня я хочу рассказать об истории другой переписки, о которой поведала мне Юлия Сергеевна Меркушева (в девичестве Плахотник), врач-рентгенолог одной из московских поликлиник.

- Весной 1950 года, - рассказывала Юлия Сергеевна, - мы с подругами заканчивали 10-й класс и задумали написать к выпускному вечеру песню - вернее, стихи под какую-нибудь известную мелодию. Но какие из нас поэты - сумели лишь переиначить известные слова "На деревне расставание поют" и написали: "В нашей школе расставание поют, провожают наш десятый в институт"... Дальше ничего не сочинялось. А так хотелось, чтобы у выпускников была своя песня! Вот я и решилась написать Дунаевскому.

Сейчас уж и не припомню, что писала. Наверное, наивно, но искренне. О благодарности учителям, о том, как жалко расставаться со школой, с подругами-одноклассницами и вообще с детством и юностью. И особо - о нашей любимой учительнице, директоре школы Антонине Григорьевне Серотинкиной. Мы все очень любили ее, а поэтому и песню просила посвятить именно ей... Заклеила письмо в конверт, написала: "Москва. Композитору Дунаевскому". И все. Надеялась - и без адреса дойдет. И ведь, правда, дошло.

Вскоре получила ответ, хотя не очень на это рассчитывала.

...Вот это письмо. Юлия Сергеевна хранит его, как святыню:

"5 апреля 1950 года. Москва.

Милый товарищ Плахотник! Ваше предложение о написании песни для десятиклассниц Воронежской женской школы я получил. Я очень хочу, чтобы вы и ваши подруги по классу поняли, почему я не могу исполнить вашу просьбу.

Писать песню для школы (и не одну) очень нужно. В этой песне надо воспеть любовь к школе, любовь и уважение к педагогам, которые воспитывают в нашей школьной молодежи качества больших советских людей, открывают перед нею широкую и светлую дорогу.

Но почему такую песню надо писать специально для воронежской школы?..

Песня должна воспевать общие, дорогие всем чувства и думы. Хорошая такая песня объединяет миллионы советских людей. И только к таким песням должны стремиться мы, композиторы и поэты. Надо написать такие песни для школы, чтобы они пелись и в Воронеже, и в Москве, и в Рязани, и на Сахалине. И надо обязательно, чтобы в каждой песне была своя Антонина Григорьевна, то есть тот прекрасный человек и педагог, воспоминание о котором уносишь с благодарностью из школы на всю жизнь.

Я думаю, что вы со мной согласитесь и простите мне мой принципиальный отказ исполнить вашу просьбу. Но она подтолкнет меня на работу над песней о выпускниках школы. Кстати, такая песня нам действительно нужна. И, когда я буду работать над ней, я вспомню и вашу просьбу, и вашу любовь к школе и ее директору. И за эту творческую помощь я шлю вам мою заблаговременную благодарность...".

Композитор не забыл свое обещание, тем более что вскоре его друг и соавтор, поэт Михаил Матусовский принес ему как раз стихи о школе.

Михаил Львович Матусовский вспоминал:

- Сначала я написал стихи "Первая учительница", а Дунаевский сложил одноименный романс. Смею вас уверить, это было произведение, имеющее полное право на самостоятельную жизнь, но композитора все что-то не устраивало, и однажды он мне сказал: "А может быть, попробовать с другого конца?.." Достал коробку "Казбека", на которой в уголке острым карандашом (он любил остро отточенные карандаши) были написаны нотные строчки, поставил коробку на пюпитр рояля и заиграл мелодию, которую теперь знают все.

Я воскликнул: "Конечно, именно это!"

А Дунаевский улыбнулся: "Тогда вам придется и в стихах поискать нечто новое... Композитор и поэт должны идти навстречу друг другу, чтобы найти то сочетание стихов и музыки, которое рождает сплав, называемый песней".

А вот как сам Исаак Осипович рассказывал об истории "Школьного вальса":

- Поначалу был замысел создать песню об учительнице. Я получал много писем от учащихся с просьбой написать такую песню. Но она мне не удавалась. Получалась либо инфантильная песенка полудетского характера, либо обычная массовая лирика... Тогда я вспомнил, что у нас практикуются школьные балы с приглашением тех, кто раньше окончил эту школу и уже давно вошел в жизнь, - и совершенно перевернул всю прежнюю идею песни и задумал такой школьный вечер, вечер трогательных воспоминаний о школе.

Тема учительницы вошла в этот замысел как неотъемлемая часть воспоминаний. Формой песни стал вальс. Вальс господствует, вальс звучит, и его звуки будят воспоминания. Это - мысли и чувства человека под лирику вальса, которой все подчинено. Кончился вальс, и с ним кончаются как бы все эти милые, дорогие видения прошлого, которые вливаются в настоящее и устремлены в будущее. Это - грустное чувство, потому что грустью, доброй, хорошей грустью, овеяны всегда у человека воспоминания о невозвратно ушедших годах юности.

В двадцатых числах июня я присутствовал на выпускном вечере в художественной школе, которую кончал сын. Когда мне было предоставлено слово, я поднялся на эстраду и исполнил "Школьный вальс". Успех был огромен. Я подумал, что это, может быть, успех вежливости по отношению к неожиданному концертному номеру "знатного гостя". Но оказалось иначе...

Песню исполнили по радио, записали на пластинку - и посыпались письма, требования нот. Певцы и певицы стали бегать в поисках нот, переписывать друг у друга. До меня доходят вести об очень большом успехе вальса. Летом я его исполнил в Высшей партийной школе, в Академии общественных наук и, наконец, с большой опаской в пионерской аудитории, в двух лагерях около Рузы. Успех удивительно единодушный.

...Известно, что Исаак Осипович всегда очень ответственно подходил к первым исполнениям своих произведений. Он сам их инструментировал и делал это блестяще, сам дирижировал оркестром на записи для радио или к кинофильмам, в авторских концертах.

Так было и со "Школьным вальсом". Право первого исполнения этой песни Дунаевский доверил Георгию Виноградову, выдающемуся певцу и замечательному интерпретатору советской песни.

Вот что вспоминал Георгий Павлович:

- Записывал я эту песню в студии звукозаписи с симфоническим оркестром, которым дирижировал Исаак Осипович Дунаевский. Не успел тогда отзвучать ее финальный аккорд, как распахнулась дверь студии и Дунаевский, взволнованный и растроганный, стремительно бросился мне навстречу, обнял, расцеловал и тут же вручил рукописный клавир, предварительно им надписанный. Это была не первая моя встреча с ним на записях песен. Но "Школьным вальсом", по-моему, Исаак Осипович особенно дорожил и был очень строг и требователен к его исполнительской трактовке...

Одну из радиопередач, в которой прозвучал "Школьный вальс", услышала и бывшая воронежская школьница, в то время уже студентка Московского медицинского института Юля Плахотник, написавшая когда-то на конверте "Москва. Композитору Дунаевскому" и вложившая в него доверчиво-наивное, искреннее и трогательное письмо. Ей показалось, что песня эта как-то уж очень перекликается с тем, о чем она писала когда-то Исааку Осиповичу. И она вновь села за письмо композитору.

Ответ пришел буквально через два дня:

"Дорогая Юля! (Я смотрю, Ю. Плахотник, значит, Юлия. Верно?)

Ваше письмо меня тронуло очень глубоко. Оно послужило тем отзвуком на мой "Школьный вальс", которого я, как это ни покажется странным, ждал. Да, ждал, и именно от вас.

Я не скажу, что мысль о создании школьной песни явилась у меня в связи с вашим тем, давним письмом. Нет! О школьных песнях я всегда думал, да и писал их если не по прямому назначению и если не на прямую тему, то, во всяком случае, на близкую к школьной тематике.

Но ваше письмо, безусловно, ускорило то творческое внутреннее брожение, которое является залогом создания произведения...

Считаю своим долгом послать вам на память экземпляр "Вальса".

При творческих встречах я всегда рассказываю о "Школьном вальсе" и начинаю так: "Некоторое время тому назад ученицы 10-го класса Воронежской женской средней школы обратились ко мне..." и т.д. Как видите, я никогда не забываю вас и ваших подруг..."

Вскоре пришла бандероль с обещанным клавиром. К тому времени "Школьный вальс" еще не был опубликован - и потому Исаак Осипович прислал рукопись, на лицевом листе которой написал: "Юлии Плахотник с удовольствием дарю на память о письме, "зачавшем" этот вальс. И.Дунаевский. 26.3.1952 г."

Свою музу Исаак Осипович не забывал и позже. Никогда не видя ее, он живо интересовался делами Юлии Сергеевны, посылал ей поздравительные открытки и телеграммы.

И сейчас она раскладывает их на столе, бережно перебирая драгоценные, пожелтевшие листочки...

"Инициатору "Школьного вальса" шлю мое дружеское поздравление..."

"Милая Юля! Что же вы умолкли? Недавно был в Воронеже с концертами. На творческих встречах рассказывал историю "Школьного вальса" и однажды пришлось на вопрос, кто писал мне из Воронежа, назвать вашу фамилию. Среди публики оказались ваши товарищи. Юля, напишите мне как живете, как учитесь..."

...И вот мы вместе с Юлией Сергеевной слушаем запись "Школьного вальса". Он опять звучит для нас.