страница 14

могут компенсировать такую потерю, как потеря авторской фонограммы?

Сопоставим две фонограммы "Богатой невесты" - старую и новую. Начнем с простенького примера. В старом варианте фильма лирическую песню "Теплыми стали синие ночи" пела исполнительница главной роли Марина Ладынина, пела без вокальных претензий, очень точно выражая душевное состояние своей героини. В новом варианте эту песню поет профессиональная певица. И, конечно, с профессиональной точки зрения, поет лучше, чем Ладынина. Но... Вот здесь хочется вспомнить случай, рассказанный Б.П. Чирковым. В статье "С песней по жизни" он рассказал, как при просмотре фильма "Глинка" кто-то сказал, что романс "Я помню чудное мгновенье" звучит не в полную концертную силу. "И вот, - продолжает Чирков, - для "озвучивания" этой сцены пригласили чудесного, всеми нами любимого певца С.Я. Лемешева (должен сказать, что Сергей Яковлевич долгое время отказывался и лишь в силу обстоятельств был вынужден согласиться!). Возможно (и даже бесспорно), что я пел неизмеримо хуже, чем Лемешев, но, вправе сказать, пел верно, сообразно всему характеру сцены, всем предлагаемым обстоятельствам, пел в образе Глинки, в строе его мыслей и чувств. Лемешев же пел, разумеется, превосходно, но это пел Лемешев. Возник хороший концертный номер, и только..."13.

Именно хороший концертный номер! Эта мысль не покидает нас на протяжении всего времени, когда мы смотрим новый вариант "Богатой невесты", потому что и оркестр, и хор под управлением Э. Хачатуряна звучат как на концертной эстраде. Здесь уместно оговориться, что Э. Хачатурян - прекрасный дирижер, и успех многих фильмов обусловлен и его участием в их музыкальном оформлении. Но с Дунаевским вряд ли стоило соревноваться. Во-первых, никакое дирижирование, даже сверхинтересное и оригинальное, не заменит своеобразия авторской манеры. А во-вторых, в новом варианте оказалось нарушенным единство экранного действия и музыки.

Возьмем для примера эпизод уборки хлеба, тот самый эпизод, где звучит марш женской бригады "А ну-ка, девушки, а ну, красавицы!". У Дунаевского песня звучит с неподдельным задором, с теми характерными для него интонациями в начале припева, которые никогда не сбиваются на крик, а наоборот, помогают "выстроить" музыкальную фразу. В соединении г кадрами, где едва ли не в прямом смысле слова изображается битва за хлеб, песня оказывает необыкновенно эмоциональное воздействие на всех сидящих в зрительном зале. И это понятно: комплексный зрительно-слуховой образ способен увлечь, заразить, потрясти с необыкновенной силой. У Хачатуряна же песня звучит ровно, добротно, концертно, и против подобного исполнения трудно было бы что-либо возразить, если бы песня действительно звучала на концертной эстраде. Но возникло явное несоответствие между звуковыми и зрительными компонентами, в результате чего великолепные кадры пырьевской ленты потускнели, поскучнели.

В том же номере "Советского экрана", где выступил Е. Помещиков, была опубликована небольшая заметка молодого критика М. Михайловой, которая впервые увидела "Богатую невесту" лишь сейчас - разумеется, новый вариант. Говоря о том, что сцены уборки хлеба полны "могучего упоения радостью труда", она соотнесла их с трудовым энтузиазмом 30-х годов, "когда, казалось, люди были способны сделать невозможное, да еще с улыбкой на усталых лицах"14. Все это верно, но жаль, что критик не имела возможности сопоставить оба варианта фильма: она смогла бы убедиться, что ее слова более всего имеют отношение к первому варианту. Ведь даже при самой богатой фантазии трудно догадаться, сколько кадров авторы "восстановления" выкинули из сцены уборки хлеба, сколько в связи с этим пропало отличных музыкальных кусков.

Сокращения коснулись