страница 4

спокойно разобраться в том, что произошло.

          М. Мишин и Я. Фрид допустили большую ошибку, пойдя на поводу у тех зрителей и слушателей, которые в искусстве ищут лишь одно развлечение и которые любым способом пытаются "облегчить" мысли и чувства, содержащиеся в нем. Избрав для эксперимента оперетту "Вольный ветер", они "забыли", что в этом произведении сконцентрированы главные достижения жанра на протяжении десятков лет его развития и что, избавляя оперетту от многослойности пластов и превращая ее в развлекательное представление, они невольно перечеркивают и достижения самого жанра.

          Пытаясь беспрерывно развлекать зрителей, М. Мишин и Я. Фрид отвели полицейским и шпикам едва ли не ведущую роль в сюжете. Но вся беда в том, что оперетта не оказалась от этого смешней. В качестве полновластных авторов нового либретто сценарист и режиссер выкинули много по-настоящему забавных ситуаций и реплик, связанных с образом Одноглазого, и - главное - целиком изъяли великолепный комический персонаж - маркизу Регину де Сан-Клу, искусственно "пристегнув" ее музыкальную характеристику к Георгу Стану, который стал теперь "поющим" персонажем. Ясно, что в связи с исчезновением Регины ослаб комизм всех сцен Пепиты и Мики; Пепите теперь не к кому ревновать своего жениха. Может быть, только в одном-единственном месте художественное чутье не подвело авторов нового сюжета: Хозяин кабачка, который в прежней версии был тайным агентом полиции, теперь превратился в положительный персонаж, в друга моряков. И получилось, что яркий музыкальный материал, израсходованный Дунаевским на тайного агента (бравурный вальс, аллегретто и марш с хором) нашел более достойное применение. Только жаль, что автор новых стихов поэт Л. Куклин не проявил снисходительности к старому тексту и не старался его по возможности сохранить (хотя бы текст той части ансамблевой сцены, где звучат известные куплеты "Седьмое небо").

          Впрочем, стоит ли горевать об изменении текста в куплетах Хозяина кабачка (здесь все-таки была мотивировка, связанная с изменением функции персонажа), если Л. Куклин без всякой мотивировки менял тексты широко известных арий и песен? Зачем надо было, например, сочинять новый текст для арии Клементины? И не слишком ли самоуверенно поступил Л. Куклин, решивший заменить своими стихами главный номер оперетты - "Песню о вольном ветре", которая приобрела всенародную любовь именно в своем первоначальном виде?

          О музыкальной редакции оперетты особо говорить не приходится. Дирижер С. Горковенко с успехом продолжил "традиции" редакции 1971 года, и просто не верится, что консультант фильма, серьезный музыкант Вероника Дударова, сама некогда дирижировавшая симфоническими произведениями Дунаевского, могла примириться с перегармонизацией и "переоптимизацией" и без того оптимистичной музыки: чего стоит, например, все то же чарльстоновое своеволие во второй части хоровой пляски "Эх, на свете лучше песен ничего нет!" (начиная с фразы "Если вдаль тебя манят мечты")!

          Сам метод подачи некоторых музыкальных номеров вызывает недоумение. Зачем знаменитый дуэт "Дили-дили" надо было подавать на фоне возгласов и реплик толпы - чтобы зрителям не было скучно слушать веселые куплеты? Зачем сопрановую партию Пепиты надо было озвучить низким голосом - для контраста со Стеллой или для того, чтобы угодить поклонникам эстрадных певиц типа Аманды Лир? Зачем без всякой логической последовательности первый дуэт Пепиты и Мики надо было сделать вторым, а второй - первым: опять-таки для утверждения своей полновластности - что хочу, то и делаю?

          Но все это мелочи по сравнению с "подрывом" того высокого нравственного пафоса, которым озарена оперетта Дунаевского - самая "переживательная"