страница 23

И вот на сцене - балетное представление, повествующее о немеркнущей красоте и поэтичности музыки Дунаевского.

          Кинофильм "Светлый путь" вышел на экраны в 1940 году. Анахронизм? Конечно. Но вот что мне сказал В. Витковский: "Вначале, вместо вальса из "Светлого пути", мы хотели дать хабанеру из оперетты "Полярные страсти". Ведь хабанера написана в 20-х годах и, естественно, не путает хронологию. Но потом подумали и заменили ее вальсом".

          Что же произошло? Хабанера сама по себе - одно из великолепнейших созданий Дунаевского. Но для того чтобы слова Якова Михайловича обрели вес, необходимо было проиллюстрировать их музыкой, основанной на лучших традициях русской классики. Таким произведением является вальс из кинофильма "Светлый путь". Написанный в стиле балетных вальсов Чайковского, он в то же время оригинален, глубок по чувствам, ярок по краскам, романтичен - в общем, он воспринимается как живое свидетельство эмоциональной образности музыки Дунаевского и придает значительность эпизоду в целом.

          Метод хронологического смещения обоснован и в финале спектакля.

          - Вашего Дунаевского все равно запретят! - неистовствует на сцене Борис Полумесяцев, пытаясь на виду у публики сорвать премьеру "Женихов".

          - Не запретят, зря стараетесь, - отвечает Яков Михайлович. - Он еще знаете сколько музыки напишет?

          - Он-то, может быть, и напишет, но ее все равно запретят! - твердит Татьяна Ивановна.

          - Татьяна Ивановна, - продолжает Яков Михайлович, - давайте мы с вами помечтаем, давайте представим себе, какую замечательную музыку будет сочинять Дунаевский... Я эту музыку слышу!

          После этих слов сразу же начинается песенка и танец Пепиты из оперетты "Вольный ветер". Как мы видим, хронологический сдвиг здесь тоже мотивирован сюжетно. И опять-таки это не просто вставной номер. В "Вольном ветре" Пепита поет о "чертовой дюжине детишек" своим подругам - служанкам кабачка "Седьмое небо". А здесь на сцену выкатывается орава этих самых детишек во главе с Пепитой. Ободранные, перепачканные, они пляшут, кувыркаются, свистят и, защищая своего создателя (Дунаевского!), вихрем налетают на всех его противников. Огневой "взрыв" непосредственных эмоций! После песенки и танца воинственность недоброжелателей не так страшна. Борис Полумесяцев весьма жалок в своем упрямом намерении не замечать реакции публики, зато Татьяна Ивановна, подобно чеховскому Очумелову, откровенно бравирует своим хамелеонством: "Товарищ Полумесяцев, надо уметь перестраиваться! Мы кто? Слуги народа! А народ несет что? Цветы! Браво!" - и демонстративно аплодирует артистам.

          Таким образом, вставные номера являются важнейшими компонентами спектакля, придавая ему открытую идейную устремленность. Например, при каких обстоятельствах звучит в спектакле "Песня о Каховке" из кинофильма "Три товарища"? Перед Павлом Васильевичем возникает задача - отколоть от Распевской и Лысогорова комика Столбова и убедить его в необходимости сыграть роль гробовщика в "Женихах". Напоминая Столбову о том, что они вместе воевали в гражданскую войну, Павел Васильевич прибегает к аллегории: когда орудие застревает в болоте, одни пытаются вытащить его, чтобы снова стрелять по врагу, а другие стараются погрузить орудие поглубже в болото... Вот тут-то и вырастает "Песня о Каховке". Павел Васильевич и Столбов поют ее дуэтом - так же, как пели ее Лацис и Зайцев в кинофильме "Три товарища". В принципе здесь один и тот же композиционный прием: лирическое отступление соотнесено с боевым прошлым друзей, и это боевое прошлое должно стимулировать их в мирной жизни, в минуты душевной слабости. В фильме песня не "спасла" Зайцева от морального падения, а в спектакле она "помогла" Столбову выполнить свой