страница 28

их почти невозможно. Догадываться, конечно, можно. Самое смешное, что 19-го меня поздравлял с премией сам председатель Комитета искусств, газеты уже забрали мое фото, и вдруг... Ну, неважно! Пусть печалятся нищие творческим духом. Я не для премии работаю. Пока голова на плечах, я не унываю. Успех "Вольного ветра" огромен. Разве это не премия?

      В следующем письме расскажу про съезд композиторов.[...]

      Засим желаю Вам всего лучшего, здоровья, всяческих радостей. Целую Вас крепко, сержусь на Вас, но всегда люблю Вас и Ваши письма, которые буду ждать с нетерпением.

      Умоляю поскорее написать! Не держите писем в кармане! Некрасиво!

      Ваш И. Д.

      P. S. Уже свернув письмо и положив его в конверт, я, перед тем как запечатать его, решил прочитать снова Ваше письмо. Я почувствовал, что Вы не совсем виноваты, а главное, что в своем ответе, увлекшись переживаниями, опустил то, очевидно, очень серьезное, что грозило Вашей жизни. Я почувствовал, что несправедлив к Вам: может быть, то очень важное, что Вы пережили, вынудило Вас избежать свидания со мной. Я не осуждаю Вас, потому что я очень Вас люблю, люблю все Ваше, люблю давно и как-то странно устойчиво. С тех давних лет, когда Вы впервые улыбнулись мне Вашим чудесным первым письмом. С тех давних лет, когда я так романтично разыскивал Вас. И это живет, живет. Странно, ведь я люблю и любил женщину, близкую мне, дорогую и сейчас. Но почему я так бываю одинок и мне не хочется делить ни с кем своего одиночества? Почему сегодня я так дорого бы отдал за свидание с Вами, моим фантастическим другом? Может быть, Вы боялись вспугнуть реальностью мир наших "волшебных" отношений?

      Пойду и напьюсь! Во имя Вашей жизни, Вашего счастья. Мне грустно

     

        12.V.48 г.

      Уважаемый Исаак Осипович!

      Я - мать Людмилы. У нас в семье большое горе - Людмила в больнице, у нее мастит, температура высокая и самочувствие неважное. Позавчера была у нее и отнесла Ваше письмо. Она просила написать Вам, что задержит ответ не по своей вине, что она больна и напишет тогда, когда ей станет легче. И что она будет рада получать от Вас письма.

      Я не написала Вам сразу потому, что теперь все заботы, внучата легли на меня и, главное, беспокойство за здоровье Милы.

      [...] Ваши песни, Исаак Осипович, вошли в быт нашего сада. День начинаем с песни-гимна "Широка страна моя родная". Наши бодрые зарядки кончаются "Песенкой Роберта", а на прогулках в саду звучат еще много Ваших прекрасных, солнечных песен.

      Уважающая Вас М. Головина.

     

        Москва, 16 мая 1948 г.

      Людмила, дорогая, что с Вами? Это ни на что не похоже! И все потому, что Вы не докладываете мне о Ваших действиях, живете совершенно отбившись от рук. Я просто ахнул от тревоги и боялся распечатывать конверт, написанный рукой Вашей мамы. Разве можно так пугать? Я подумал, что Вас уже нет в живых, моей смеющейся Людмилы. Я совершенно растерялся. Судите сами, несчастная, сколь дорого мне Ваше существование и благополучие и насколько Вы околдовали меня, что одна мысль о несчастье или катастрофе с Вами могла привести меня в ужас.

      Что у Вас? Я немного понимаю в медицине, но мастит - это воспаление грудных желез, бывающее у кормящих женщин... Вы - кормящая женщина? Когда Вы родили, от кого, кого? Как постыдно осознавать, что так называемый друг не считает нужным сообщать об очень важном, что случается в его жизни. Должно быть, что при всей "пространственной" нежности, какую Вы ко мне питаете, Вы все же не испытываете ко мне доверия - одного из основных компонентов дружбы. Я Вас буду хлестать до тех пор, пока Вы не поймете, в чем истина отношений. Вы, оказывается, порядочная тупица. Возможно, что у Вас сейчас подымается температура. Я даже злорадствую, потому