страница 30

поверила в его красивую и страстную любовь. Но главное - это дети. Он сумел их так расположить к себе, что они в нем души не чаяли, как и моя мама (первое время). Я поверила, что он будет для них настоящим отцом, лучшим, чем их родной отец. И несмотря на то, что я никогда не могла ответить утвердительно на его вопрос - люблю ли я его хоть немного - несмотря на то, что многое в нем было противоположно моим представлениям о мужском идеале и вызывало во мне какое-то органическое отвращение, я поверила и удивилась его необыкновенной любви. Я думала, что из чувства благодарности может вырасти чувство ответной любви. И как же я ошибалась! Когда дурман несколько рассеялся, меня стали утомлять и раздражать его чувство и нежность. При ближайшем знакомстве меня стали шокировать некоторые дефекты его воспитания. Правда, я думала, что постепенно все перемелется. Но тут моей вере в него был нанесен первый сокрушительный удар, нужно отдать справедливость, им же самим. Что он был когда-то женат и имеет ребенка, я знала давно от него, но он вдруг сознался, что до самого последнего момента жил вместе с женой, с которой решил, правда, расстаться, так как она была неверна ему, но которую все-таки бросил только тогда, когда полюбил меня. После этого признания, когда он плакал у моих ног, все сомнение, недоверие и отвращение к нему всколыхнулось во мне с новой силой. И я стала так обращаться с ним, разрешать себе такие поступки, что мне теперь стыдно о них вспомнить. И все это было каким-то испытанием силы его чувства, и так как он переносил самые безобразные мои поступки и не оскорблялся ими (вернее, не показывал, как он оскорблен), вызывало еще большее отвращение во мне. Он терял мое уважение и в то же время поражал силой своего чувства, какой-то собачьей преданностью. Из Перекопа, где не было подходящей для него работы, он по моему совету переехал в Саки, откуда непрерывно звал меня к себе. Я же в это время серьезно подумывала о том, чтобы навсегда разорвать с ним всякие отношения. Но дети уже научились звать его отцом и очень любили его, это и решило мои сомнения. В Саках началась та же история. И то, что он безропотно переносил от меня все оскорбления, в то время как другой мужчина давно бы бросил меня или прибил, только вредило ему. Но он вздыхал и говорил, что в будущем надеется заслужить мою любовь. И очень хотел ребенка, который должен был крепче связать нас, как он думал. Я же категорически отказывалась иметь ребенка, чем обижала его еще больше. Эта жизнь продолжалась года полтора, пока я невольно не оскорбила его так ужасно, что он сделался больным от ревности. Вскоре я, не зная того, забеременела, и тогда я всевозможными путями пыталась добиться законного аборта (незаконного я боялась, а обратиться нелегально к врачу не могла, так как не могла собрать достаточной суммы). Он был очень обижен моим нежеланием иметь от него ребенка и категорически протестовал против этого. Эту беременность я переносила очень тяжело: к физическим недомоганиям присоединились все ухудшающиеся отношения между нами. Нужно Вам сказать, что у меня сейчас нервы негодные, у мамы не лучше, а у него - еще хуже. Как он ревновал к Вашим письмам! И однажды даже унизился до того, что спросил, от кого я получаю письма, так действующие на меня (а помню, что когда я читала одно из Ваших писем, - он в это время смотрел на меня, и я почувствовала на своих щеках проступивший румянец).

      Мы последнее время все думали о переезде в другое место, так как Саки - это не Крым, а севернее - жизнь и дешевле и интереснее. Было решено, что Игорь (мой муж) поедет первым, устроится, а потом, после родов, перееду и я с домочадцами. Но я-таки допекла его окончательно, и он из Москвы прислал мне