страница 31

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 45

     

        [Бобровка,] 17/IX-1949 г.

      Милый друг!

      Снова пишу Вам - и кажется, что не разговаривала с Вами целую вечность. Вы мне простите, если я своим молчанием доставила Вам тревогу (а может быть, Вы и не заметили его?).

      Ну вот я и в Бобровке. Как сон пролетел мой отпуск, и вот опять серые будни с их каждодневными заботами и нуждой. Ну что же, все прекрасное на свете мимолетно и быстротечно, но оставляет после себя след, воспоминания, которыми можно жить годы. Я прекрасно понимаю и сознаю правоту философии Омара Хайяма, но органически не могу быть его последовательницей и ловить мгновенья, даруемые судьбой, хоть и конец нашего жизненного пути внушает мне ничем не победимый ужас, и я все чаще задумываюсь о нем.

      Ну а сейчас - философию в сторону, так как мне хочется рассказать Вам о своих житейских делах и попытаться немного оправдаться в Ваших глазах, так как мое молчание угнетало меня, пожалуй, больше, чем Вас. Но обстоятельства сложились так, что я не имела возможности писать Вам так, как я люблю. А ведь мне нужно сказать Вам, какой сияющей радостью переполнено мое сердде (выражение неправильное, зато очень точное). Как я рада нашей встрече, нашему общению и как огорчена тем, что они происходили так неравномерно, такими урывками, и поэтому так много слов, тем, чувств остались невысказанными, незатронутыми. И кто знает, когда судьбе будет угодно опять столкнуть наши жизненные пути. Я же себя нисколько не обольщаю надеждой на то, что мне удастся устроится под Москвой, это слишком сложно. Но сейчас, после встречи, пользуюсь случаем сказать Вам, что я буду счастлива, если когда-нибудь в чем-либо понадоблюсь Вам. Что бы с Вами ни случилось, каким бы Вы ни были - вспомните меня в тяжелую минуту и знайте, что я всегда и с радостью встречу Вас, как родного, как нежно-любимого брата. Это почти как у Нины Заречной: "Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее". [У меня] не так романтично, зато глубоко и реально.

      А теперь Вы должны откровенно высказать свое впечатление о нашей встрече. У меня осталось впечатление, что в Вашей "трансцендентальщине" было больше фантазии, чем реальных чувств.

      Ну а теперь о том, с чего надо было начинать письмо. Долетела я благополучно, хотя и не без приключений: вылетели мы с опозданием из-за поднявшегося тумана... У меня оказалось столько багажа, что моих наличных не хватило для оплаты за него, поэтому пришлось прибегнуть к невинному обману с помощью попутчика. В пути, недалеко от Свердловска, несмотря на то, что погода была летная, наш самолет, как и несколько других (следующих и в Москву, и из Москвы), посадили до особого распоряжения на аэродром одного города, и мы на нем "загорали" около трех часов.

      Таким образом, в Свердловск я прилетела с опозданием почти на пять часов, с грустью думая о том, как мне с моим багажом и с двумя рублями в кармане добраться домой. Но директор позаботился выслать за мной машину, и шофер мужественно дождался меня, за что и был вознагражден по приезду домой.

      Дома меня восторженно встретили мои милые родственнички, но... Ежик отвык от меня и первое время не хотел даже подойти. Зато потом опять стал "маминым хвостиком". После первых приветствий и вопросов чемодан был поставлен на стул, и вокруг него выстроились мои сорванцы, с нетерпением, написанном на их милых рожицах, в ожидании подарков из Москвы. И даже "ейная матушка", хлопоча в стороне и не выдержав ожидания, бросала деланно-равнодушные