страница 13

научились кататься на коньках и все свободное время пропадают на пруду. Меня подмывает присоединиться к ним - придется приобретать ботинки с коньками. Ежику приходится ограничиваться санками. Дня через 3-4 устрою им елку. Они полны нетерпения: только и разговаривают о ней.

      Когда Вы будете в наших краях? И как поживает Ваш "Летающий клоун"? Начали ли работу над новым фильмом? Хочется быть в курсе Ваших дел и жизни. Раньше Вы находили возможным присылать мне еще неизданные вещи, а сейчас забываете прислать даже увидевшие свет. А? Милый друг, нехорошо.

      Не сердитесь на меня, я шучу. Я же на горьком опыте убедилась, как Вас рвут на части, и Вы даже не можете располагать своим временем.

      Кончаю письмо потому, что моя приятельница едет сейчас в Арамиль, и если я не отправлю письмо с нею, то оно дойдет до Вас слишком поздно.

      Жаль, что к Новому году у меня нет Омара Хайяма, его поэзия пришлась бы очень кстати.

      Еще раз - всего хорошего.

      Желаю хорошо встретить Новый год и так же прожить его.

      До свиданья!

      Ваша Л.

      Т е л е г р а м м а

        3.I.1951 г.

      Сердечно поздравляю Новым годом

      Шлю наилучшие пожелания счастья счастья счастья и счастья

      Спасибо за письмо не сердитесь за долгое молчание

      Обязательно подробно напишу

      Искренне Ваш

      Исаак Осипович

     

        Москва, 19 февраля 1951 г.

      Вот уже перед кем я виноват, так это перед Вами, моя дорогая Людмила! И вот наступил мой черед трепетать. Но все же несколько строк объяснений я позволю себе привести хотя бы в качестве фактической справки.

      Сдав премьеру "Сына клоуна" 7-го декабря, я 8-го уехал на концерты в Харьков, откуда приехал 14-го. Пробыв в Москве три дня и отголосовав на выборах в Советы, 17-го вечером я умчался в Ярославль и Горький, откуда вернулся 29-го декабря. 31-го декабря уехал в Рузу немного отдохнуть и немного поработать над некоторыми необходимыми мне для моих гастролей партитурами. 10-го я вернулся в Москву и больше уже не мог попасть в Рузу, хотя путевка моя была до 23-го января. Так я был занят! 23-го января уехал в Одессу и только 15-го февраля вернулся из гастрольной поездки. Перерывы между приездами и отъездами были до пределов заполнены самой бестолковой суетой всяких общественных дел, заседаний и проч. Я с ужасом думаю, что на себя, на свои личные дела и интересы совершенно не остается времени. А среди этих личных интересов имеются такие, которыми совершенно нельзя пренебрегать.

      Конечно, прочтя эту фактическую справку, Вы можете спросить, почему же в поездках нельзя выбрать пару часов для письма другу. Вот тут-то и начинается слабость моих позиций, в оправдание которых я могу лишь привести жалкий лепет о том, что в поездках я как-то отрешаюсь от обычного мира моих привычных занятий и заполнен всякими встречами, беседами, визитами и т. д.

      Одним словом, надеюсь на Ваше прощение. На моих столах груды писем, на которые надо отвечать и на которые можно ответить лишь с помощью стенографистки. Но Вам ведь я не могу посылать напечатанных на машинке писем, поэтому я и пишу чернилами и собственной рукой, пишу Вам первой, немного очнувшись после трехнедельного отсутствия в Москве.

      Передо мной два Ваших письма. Одно с описанием приезда и всех треволнений, связанных с болезнью Вашего Ежика. Когда я читаю Ваши беды, неисчислимо щедро сыплющиеся на Вашу голову, меня всего трясет от возбуждения и ярости. Пора уже злодейке-Судьбе оставить Вас своим неусыпным "вниманием" и обратить его на кого-нибудь другого, чтобы дать Вам возможность хотя бы со стороны посмотреть, как ужасны эти бесконечно мелкие и крупные удары! По этому поводу у меня приходят на мысль довольно неожиданные ассоциации. Как-то в вагонной беседе с одним симпатичным