страница 21

люди всех родов искусства! Значит, они, эти уважаемые люди, должны были сказать: "Это мы виноваты! Мы не доглядели!" А они преспокойно собрались, вытерли презрительный плевок и решили обратиться в правительство с просьбой отнять у Жуковского премию?!! Ни у кого не поднялся язык, чтобы быть честным, чтобы избавить от позора композитора, который виноват только в том, что написал оперу, не понравившуюся в высших сферах. Что же это такое? Как можно жить и творить? Уже аналогичный этому факт стоил жизни историку Гусейнову, который получил Сталинскую премию за исторический труд по Кавказу. Оказалось, что он ошибочно описал значение Шамиля, представив его в положительном свете, в то время как надо было его представить в отрицательном. Хорошо! Это крупная ошибка! Но ведь кто-то, многие, целый Комитет по науке читал эту работу, оценивал ее как выдающуюся. Правительство подписало и выдало автору премию. И вдруг... Это "вдруг" привело к тому, что человек повесился, отвергнутый всеми, на дереве в собственном саду65.

      В прежние времена люди гибли за идеи, за свою борьбу против мракобесия и несправедливости. Но то была борьба с чем-то! И это "что-то" защищалось, в свою очередь било, разило, наказывало. Но сейчас? Разве советский художник, композитор, литератор, драматург хочет зла государству, строю? Разве Жуковский, написав оперу, думал провести антисоветский акт? За что же его опозорили? За бессонные творческие ночи? За желание быть творчески полезным народу?

      Выходит, что творец лишается своего важнейшего права, без которого нет творчества: права на, пусть неудачный, но опыт, права на неудачу!

      И это страшно! Страшно именно в наших условиях. Потому что прозвучавшее слово отрицательной критики является уже непререкаемым законом, открывающим столько гадкого и мутного словоговорения и пакости людской, против которой нет никакой защиты, кроме собственной совести.

      Ну, я разболтался. Не подумайте, что я весь состою из одной печеночной горечи. Я просто тревожусь и за общие наши творческие пути, и за свой. Ужасно трудно работать в такой обстановке...

      Тем не менее...

      Тем не менее я работаю сейчас и работаю немало! В конце июля еду в Берлин на Международный фестиваль молодежи. Это очень интересно, и я заранее предвкушаю массу впечатлений. Я буду писать музыку к фильму Пырьева об этом фестивале. Пока работаю над песнями для этой же цели66.

      Людмила дорогая! Нельзя допускать, чтобы Ваша московская поездка сорвалась и пропал паспорт.

      Я первого июля вернусь в Москву из Старой Рузы и прошу Вас мне немедленно сообщить, когда Вы собираетесь в Москву и сколько Вам нужно денег. Ведь это тоже случай исключительный.

      Крепко Вас и нежно целую.

      Неизменно Ваш

      И. Дун.

     

        9/VII-51 г.

      Дорогой друг!

      Я не смогла сразу ответить на Ваше письмо потому, что оно глубоко потрясло меня и мне потребовалось некоторое время для того, чтобы "переварить" его. Я очень хорошо понимаю Ваше настроение. Мы с мамой в свое время тоже обратили внимание на несправедливость с Жуковским и пожалели его "от всего сердца". Но с Вами - другое дело, Вы застрахованы своим талантом, широкой популярностью и любовью народных масс. А в общем - тяжело.

      Завидую Вашей поездке в Берлин. Молодежный фестиваль - это очень интересная штука и, безусловно, вдохновит Вас на такую же интересную и яркую музыку. [...]

      Над Вашей "канцелярией" смеяться не буду, так как она меня очень тронула. Но я в ужасе: я не знала, что пишу для истории и не приняла должной позы. Что-то скажет княгиня Марья Алексеевна! Серьезно, всякие посторонние имена и фамилии Вы должны из моих писем вычеркнуть, дабы они тоже не попали в какую-либо "историю".

      Насчет поездки в Москву я все никак