страница 7

же понимаете, что он превозносил меня до небес, иначе он лишился бы этих лекций и заработка. Он просто выполнял заказ общества, против которого перечить было ему невыгодно. Может быть, этот Фрид и остался моим почитателем, но почему же он, например, не пытается теперь связаться со мной, написать обо мне статью? Ведь личное общение со мной дало бы ему как профессиональному журналисту много интересного и нужного материала?!

      Я очень рад, что Вы убеждаетесь на примере Вашей песенной статистике в правоте моих утверждений. Дело обстоит значительно хуже, чем это кажется даже Вам. Но эта тема слишком серьезна, и я ей посвящу отдельное письмо.

      Радуюсь я Вам, Рая, радуюсь Вашим письмам, словам и чувствам. Вот нехорошо только, что Вы ревнуете меня к моим друзьям. Но я надеюсь, что Вы говорите это не очень серьезно.

      После отдыха Вы, конечно, снова погрузитесь в свою лабораторию. Но знайте, что Ваши лабораторные опыты без моей химической реакции не будут полноценными. Поэтому не забывайте меня и пишите. Я жду писем, Ваших конвертиков.

      Целую Вас и желаю счастья и радости.

        Ваш И.Д.

        19 августа 1949 г.

        Дорогая Рая! Ваше письмо (по крайней мере, в его значительной части) произвело на меня очень неприятное впечатление. Я не могу понять причин такой резкости тона по поводу моих рассуждений. Я прежде всего не могу согласиться с тем, что Вы хотите взять себе монопольное право на опробование моих писем со стороны наличествующих или отсутствующих в них необходимых процентов "рвения" или "сладостного настроения". Вероятно, ваша химическая специальность располагает такой возможностью точного определения. Что касается меня, то я просто писал и пишу тогда, когда мне хочется и когда есть что сказать. Я не понимаю, почему в отношениях между людьми может оскорбительно и неприятно звучать ссылка на занятость или какие-либо другие причины, мешающие писать или делать то, что хочется. И не следует ли Вам признать, что слово или чувство "хочется" не становится подозрительным от того, что не всегда можешь это "хочется" привести в исполнение? Я могу быть очень огорчен или опечален тем, что Вам, например, не всегда будет удаваться приводить свои желания в немедленное исполнение. Но обижаться здесь неуместно. Для меня важно верить, что Вы хотите писать всегда и немедленно. Это для меня ценно - и ничто другое!

      Мои рассуждения, мои убеждения, мои практические и принципиальные взгляды определяются лишь мне присущими чертами моего характера, моих наклонностей, опыта моей жизни. Я о них могу разговаривать для сведения тех, кто меня желает слушать. Могу о них не разговаривать, если меня слушать не пожелают. Но никогда своих высказываний никому не навязываю и никого не хочу переводить в свою веру.

      Вполне понятно, что Вы и я не можем одинаково относиться ко всем без исключения категориям и понятиям. Вы и моложе меня, и прошли по своей жизни совершенно иным путем. И не для того, чтобы смутить Вас или возмутить Вашу чистоту, я писал Вам честно и дружески о том, что мне думается и кажется. Терпеть не могу прикрывать пышными одеждами наготу, в которой мы, право же, гораздо естественнее, чем того нам хочется. Не знаю, будем ли мы с Вами спорить о сих сложных вещах, но скажу Вам, что человеческое поведение не всегда есть зеркало его принципов (его - человека). Почему это так, трудно сказать. Но если сказать иное, то это будет лицемерием.

      У меня на многое в жизни существуют абсолютно "нормальные" взгляды, вполне соответствующие обычной человеческой морали. И я вовсе не хотел и не хочу сказать, что человек искусства должен получать освобождение от этих норм. Но когда Вы известным (и не всегда опасным) отклонениям от милых Вашему пониманию норм противопоставляете