страница 23

- и в сущности написать мало. Предвижу, что, со свойственным Вам неуважением к старшим, Вы постараетесь вернуть мне мой упрек.

      Но хочу напомнить Вам, что раньше я никогда не отвечал на Ваши письма в буквальном смысле. Я всегда писал письма, отталкиваясь от каких-то своих мыслей, иногда имевших отношение к Вашему последнему по сроку получения письму, иногда и не имевших этого прямого или косвенного отношения. Но Вы несколько раз изволили заметить мне, что я не отвечаю на те или иные Ваши вопросы и даже стали вести им счет. После этого я решил добросовестно по пунктам отвечать Вам. Вы довольны?

        4 марта 1950 г.

        Дорогая Рая! Я отправил Вам позавчера письмо, получив Ваше по поводу "Кубанских казаков".Мое письмо будет кратко, так как прежде чем отвечать Вам на тему о ценности картины, мне хочется знать причины, по которым Вам не понравилась картина.

      Я не скрою от Вас, что в первый раз был раздосадован Вашим письмом. Не потому, что Вы в своем мнении о картине оказались удивительным исключением, а потому, что я с изумлением впервые увидел странное и непохожее на Вас легкомыслие в суждениях и оценках. В сущности, из Вашего письма можно понять только Вашу идиосинкразию в отношении к Ладыниной, что, конечно, очень мало для серьезной оценки большой и значительной работы целого коллектива. Если эта идиосинкразия заслонила от Вас все остальное, то я только могу судить о несерьезности и поверхностности Ваших оценок. Если бы мне это писал кто-нибудь другой, а не Вы, я не обратил бы ровно никакого внимания. Мало ли что? Ну, не понравилось! Но от Вас мне хотелось бы большего. И прежде всего - серьезного! Может быть, веселая компания развлекала вас злободневными анекдотами, отвлекавшими Вас от экрана. Иначе трудно понять, как Вам могло стать скучно с первых кадров, являющихся по общему признанию одними из самых замечательных, что создавалось в нашем кино.

      Ваш совет "работайте лучше с Александровым" звучит настолько неуважительно ко мне, что мне остается предположить, что Вы забыли основы дружбы, которая не могла Вам позволить так писать мне после того, что я Вам писал по поводу своей работы над этим фильмом. Именно дружба ко мне, именно то волнение, с которым я писал музыку и о котором Вы знали из моих писем, должны были заставить Вас проверить свои впечатления, проанализировать их, а потом уже писать мне серьезно, осторожно и глубоко, как полагается в тех случаях, когда веришь в то, что твое мнение является важным и ценным для человека, которому ты пишешь.

      Вы, очевидно, сами не уважаете своих впечатлений и позволяете мне их не уважать, если прибегаете к столь "очаровательно-пустяковому" стилю изложения, какой Вы допустили. Это на Вас очень непохоже, и это меня глубоко огорчает. Мне даже не о чем с Вами спорить. Не могу же я всерьез принимать Ваше сравнение с "Волгой-Волгой" - плохой картиной, державшейся только на ряде броских музыкальных номеров, картине, свидетельствующей о полном незнании жизни, строившейся на выдуманных ситуациях и американских трюках с ломающимся пароходом. И это Вы приводите в пример?

      Да! "Волга-Волга" - "веселая" картина. Такого веселья с проваливающимся пароходом Вы ищете в искусстве?

      Если Вы захотите мне объяснить серьезно и по-настоящему, что Вам не нравится и почему Вам не нравится в "Кубанских казаках" то или иное, я буду очень рад по-серьезному спорить или соглашаться с Вами. Если Вы этого не захотите, я охотно забуду, что получил Ваше письмо и порву его.

      Желаю Вам, Рая, всего самого лучшего.

        Ваш И.Д.

        10 марта 1950 г.

        Дорогая Рая! Это совсем не страшно, что некоторые недоумения и неясности могут на короткое время отбросить двух вполне приличных людей друг от друга. Беда,