страница 12

и умение выросли, если бы автор мелодии овладел композиторским мастерством в полном значении этого слова! Больше того, я склонен думать, что именно песня требует от автора всестороннего композиторского мастерства и полного музыкального вооружения. Отсутствие этого вооружения снижает силы и возможности композитора, сужает его творческий кругозор и рано или поздно приводит его к застою. Я считаю это явление тревожным, особенно имея в виду то, что количество композиторов, уже доказавших свои возможности в песенном творчестве и способных плодотворно работать в этом жанре, не так уж велико.

      Уверен, что наша массовая песня только в том случае сделает скачок вперед, если она обогатит, расширит средства эстетического воздействия на слушателей. Для этого необходим богатый и сложный арсенал музыкальных средств"11.

      Как мы видим, даже пять лет спустя после встречи со студентами и преподавателями Горьковской консерватории Дунаевский не заботился о своем душевном уюте: он продолжал отстаивать свои прежние мысли, наживая себе новых врагов среди коллег. Но даже и в критическом запале композитор не забывал о достоинствах того, на кого обрушивал гнев. Об авторе широко известных оперетт Ю.С. Милютине он однажды сказал так:

      - Очень индивидуален, но не может отличить флейты от фагота, паразитирует за счет оркестровщиков. А какой талантливый мелодист! И какое природное чутье музыкального драматурга! Ему бы профессионализм Богословского - он превзошел бы меня.

      Был период, когда Дунаевского, как и Шостаковича, Прокофьева, Мясковского, Хачатуряна, заставляли "каяться", выносить самому себе приговор. Но если корифеев "серьезной" музыки призывали отречься от "формализма", то Дунаевского призывали отречься от возлюбленного джаза. И, действительно, был момент, поддался Исаак Осипович, написал статью для "Вечерней Москвы", где каялся в страшном грехе: дескать, виноват, слишком уж увлекся джазом, сочиняя музыку для кинофильма "Моя любовь" (о фильме "Веселые ребята", хитрец, забыл, а с него надо было и начинать). Вот и в "Акте" зафиксировано, как Дунаевский, пойдя на жертву, мужественно прикрывал "Веселых ребят" фильмом "Моя любовь". Отвечая на вопрос, как он расценивает свою песню из фильма "Моя любовь", признал, что это был срыв, но... писал он эту песню ДО Постановления ЦК...

      Да ведь это прямое, неприкрытое издевательство над партийным постановлением! Аудитория, ощутившая дуновение свободы, смеялась. А составители "Акта" снова не поняли юмора. Или... Или, может быть, всё отлично поняли, да не прокомментировали, сознательно сгладили, спустили на тормозах... Тогда честь им и хвала!

      Не забудем, что это был 1950 год. Перелистаем газету "Правда" за этот год и оживим в памяти наиболее характерные партийно-правительственные сентенции. Например: "Советские люди горячо желают выполнить и перевыполнить производственный план. Производственный план, учит товарищ Сталин, есть живая и практическая деятельность миллионов людей... Выше знамя всенародного социалистического соревнования за досрочное выполнение послевоенной сталинской пятилетки!"12. Стало быть, нам нужны рекорды, рекорды и еще раз рекорды. Ну а наши замечательные деятели искусств, как всегда, должны с пониманием на это отреагировать, воспеть, прославить, возвысить, вдохновить...

      Как же отреагировал Дунаевский? В "Акте" это запечатлено с предельной точностью - авантюрная смелость композитора просто потрясает. Он утверждает, что мог бы написать оперу. У него есть фортепианная сюита, струнный квартет, он мог бы написать и оперу. Но героиня предложенного ему либретто в первом, втором, третьем и четвертом актах ставит рекорды. Он же хочет написать оперу о женщине, о сильных чувствах, о любви,