страница 23

текст в сопровождении струнного квартета, симфонические и хоровые номера к драме К. Гуцкова "Уриэль Акоста", еврейский лейтмотив (тема Шапиро) в кинофильме "Первый взвод"... С какой виртуозностью он переаранжировал для Соломона Михоэлса свою вторую колыбельную из кинофильма "Цирк", насытив ее отзвуками интонаций местечковых еврейских "клезмеримлех"! Даже в его "русских" песнях порой ощущается влияние еврейского мелоса. Прослушайте внимательно популярную "Физкультурную" ("Страна дорогая, отчизна родная"), и вы обнаружите ее истоки: это детский еврейский напев, распространенный до революции преимущественно на территории Украины и Бессарабии. Вслушайтесь в песню "Мечты солдатские", которую поют Карина и Рузана Лисициан, и вы узнаете интонации из еврейской народной песни "Хацкеле"...

      В конце 20-х годов Исаак Осипович сотрудничал с Передвижным театром еврейской музыкальной драмы и сочинил для него оперетту "Гановим-трест" ("Трест воров"). Спектакль поставил режиссер Иосиф Донатов. К сожалению, музыка ее исчезла бесследно. Вот уже несколько десятилетий я ищу ее в архивах и не теряю надежды, что когда-нибудь мне все-таки повезет...

      Радостная музыка Дунаевского прославляло не тоталитарный режим, а полноту и красоту жизни. До чего же надо было довести жизнелюбивого композитора, чтобы он однажды воскликнул: "Мне ужасно надоела моя жизнь, все мои дела, все мои занятия" (из письма к Р.П. Рыськиной от 3 января 1952 года).

      Нет, он не наложил на себя руки, хотя слухи об этом упорно распространялись, а в израильской прессе распространяются до настоящего времени (даже в солидных справочниках и энциклопедических изданиях). Невольно и мне пришлось оказаться в числе авторов этих слухов. В 1988 году я написал для журнала "Огонек" (№30) статью "Парадокс Дунаевского". Там была фраза, комментирующая фотографию: "Снимок сделан за два месяца до смерти композитора". Редакция (без злого умысла) "уточнила": "до самоубийства композитора". Пришлось потом объясняться на страницах "Советской культуры" и цитировать собственную книгу "Дунаевский сегодня", где говорится совсем другое...

      Нет, он не наложил на себя руки, потому что слишком любил жизнь и верил в ее грядущее преображение. Просто Исаак Осипович не выдержал многолетних душевных травм и 25 июля 1955 года внезапно скончался от сильнейшего сердечного спазма. Революционная эпоха, породившая своего доверчивого прославителя, его же и убила. Она не могла простить ему крамольной обнаженности чувств, широкого, ничем не сдерживаемого буйного музыкального разлива, который был похож на бунт, несмотря на верноподданнические словесные тексты. Казарменному социализму нужны были добросовестные исполнительные ремесленники, а не талантливые независимые художники. "Большой талант всегда тревожит", - скажет много лет спустя Евгений Евтушенко о тех, чей талант неотделим от честности чувств. А писатель-эмигрант Борис Хазанов, живущий сейчас в Мюнхене, добавит: "Возмездие настигает не только преступников, но и самых чистых людей. Нашумевшая история с романом Бориса Пастернака "Доктор Живаго" - это, в сущности, расплата за такие романтические стихи, как "Ты рядом, даль социализма"... Иными словами, это возмездие за романтизацию действительности и за "исключительные усилия обмануть самого себя".

      Дунаевский тоже не избежит возмездия. Некрологов не было ни в "Правде", ни в "Известиях". Они появились в "Литературной газете" (!) и все в том же "Советском искусстве". Никто из членов Политбюро ЦК КПСС, никто из верхушки правительства не подписался под некрологом, в котором шла речь об авторе "Песни о Родине" и "Марша энтузиастов". Вольно или невольно руководители партии и правительства доказали, что они недостойны великих