страница 28

Но, будучи требовательной, хорошо оценивая и разбирая свою среду, её повадки, взаимоотношения Ваших сверстников и сверстниц, определяя свою, так сказать, позицию среди всего Вас окружающего, Вы тем самым должны быть удовлетворены, что эта позиция у вас есть, что Вами руководят какие-то усвоенные Вами принципы. И уж тогда не надо хныкать, а гордо жить, работать, совершенствоваться, познавать незнакомое и... ждать своего счастья, своих радостей, которые, конечно, придут вместе с жизнью, к которой надо готовиться отнюдь не только, как к парадному шествию.

      Неудовлетворённость однообразием окружающей Вас жизни и людей происходит вовсе не оттого, что это окружающее действительно однообразно и неинтересно. Это для Вас оно кажется таким, а для другого оно покажется интересным и содержательным. Кто в чём-то <эчто-то> находит, так оно и выглядит. Важны точки зрения. Вы можете восхищаться музыкой, которая во мне, вследствие большого моего музыкального кругозора, не вызовет никакого отклика, покажется мне примитивной и скучной. Вам просто не следует обращать внимания на то, что ниже Вас, менее интересно, чем Вам хочется. Нужно уметь отгородить себя и свою душу от этого скучного и однообразного, а жить своей интенсивной внутренней жизнью, стараться не входить в конфликты с тем, с чем не стоит и конфликтовать. Старайтесь подбирать себе друзей не только на почве общности времяпровождения, а главным образом таких, которые чутко могут понимать Вас и всё Ваше, ценить Вас и любить. Я всегда считал и продолжаю считать, что человек сам организует свою душу, свой характер, выбирая и подбирая всё, что ему нужно из окружающего и далеко не однообразного и скучного мира действительности.

      В письме ко мне Вы пишете: "Такие, как я, ненужно долго верят и надеются". Я думаю, что это именно и ценно в Вас. Долго верить и надеяться - это подлинный путь человека. Что стало бы с нашей планетой, если бы среди всякой людской ерунды не было бы людей верящих и надеющихся? Не было бы Архимеда, Сократа, Ньютона, Пастера, Ленина, Сталина, не было бы великих писателей, художников, композиторов. Не было бы во имя чего жить и бороться.

      Нет! Вы не правы! И написали Вы об этом, не подумав. Вы пишете: "Отгоните меня не молчанием, а словом". А почему я должен Вас отгонять? И сколько раз Вы, Фома неверующий, будете нуждаться в моих опровержениях? Я рад, что Вы во мне нуждаетесь, что Вы ищете во мне ответов на интересующие Вас вопросы. И хотя откровенность Ваша со мной до сих пор имела определённые, так сказать, общественно-культурные границы, тем не менее, я считаю Вас своим хорошим другом, голосу которого я рад. Так сколько же раз мне придётся объяснять Вам это и рассеивать в Вашей душе совершенно ненужные догадки и предположения?

      И совсем нехорошо, что Вы ставите многоточие тогда, когда Вам хочется сказать мне "что-нибудь очень хорошее". Вот видите, какая Вы! Правда, своё неудовлетворение я компенсирую тем, что до сих пор Вы плохого ещё мне не говорили. Всё, что Вы говорили, было хорошим. Поэтому остаётся предположить, что на этот раз Вы воздержались от чего-то особенно хорошего. Жалко, но ничего не поделаешь.

      Давно лежит у меня переписанный "Школьный вальс". Но, наконец, вышел и печатный. Ноты эти продаются в Москве только "по блату": так велик спрос и так ничтожен тираж первого издания (всего 10 тысяч). Но мне, как автору, удалось получить несколько экземпляров для самых своих хороших друзей. Я и посылаю Вам печатный экземпляр. Очень рад, что Вам понравился "Вечер вальса".34 Я его создавал как произведение декоративное, в какой-то степени драматургическое.

      Если Вы заметили, то в моих песнях последнего периода я много обращаю внимания на фон, так сказать, декорацию,