страница 39

мира".

      "Как и что я"? Да как Вам сказать? Работаю, больше ленюсь, старею, читаю, думаю, спорю, встречаюсь с приятелями. После "Крылатой защиты" заканчиваю "Веселые звезды", приступил к музыке "Испытания верности" и оформляю кое-чем и кое-как немилую мне ленинградскую картину "Синие стрелы".36 Все надоело! Хочется другого, и к другому стремятся мои мысли и желания.37

      Когда приедете в Москву, дайте знать.

      С искренним приветом

        И.Д.

        Москва, 27 марта 1954 г.

      Дорогая Людмила! Меня очень тронуло Ваше письмо, его искренность и то, что Вы "пришли" ко мне с Вашим тяжелым настроением и переживаниями. И,., по сути дела на этом я мог бы кончить весь свой ответ на Ваше письмо. И знаете почему? Потому что я в Вашем письме не только не увидел желания услышать мой голос по поводу всего, о чем Вы пишете, а, наоборот, я прочитал Ваши собственные ответы самой себе, Ваши собственные констатации, исходящие из "знания себя". Естественно, что при таком положении мне и соваться незачем в Ваш внутренний мир. Вы так хорошо себя рассказали, так далеко видите себя в будущем, поставили на себе такие нерушимые отметины и резолюции, что мне остается только воскликнуть: "Вам виднее!"

      И все-таки я буду говорить без Вашего приглашения. Тот самый "страшный недостаток" (молодость!), который не позволяет Вам проникнуться доверием к человеку, об отношениях с которым Вы пишете мне,- этот "недостаток" я могу целиком приписать и Вам! Эта молодость выливается у Вас в форму какого-то девичьего "чайльд-гарольдизма", неверия, гордой неприступности и одиночества "непонимаемой" никем натуры. Извините меня, но этому всему я не верю. Я верю, что Вы можете быть серьезны, гораздо серьезнее, чем окружающая Вас среда. Я верю, что Вы можете быть требовательны, гораздо более требовательны, чем встречаемые Вами молодые люди обоих полов. Но вместе с тем я убежден, что силы Ваши не раскрыты и что помехой к этому раскрытию являетесь Вы сами со всем тем, что Вы по молодости своей думаете и себе приписываете часто во вред свободному и непринужденному парению духа, свойственного молодости. Я против несерьезности, против легкомыслия, против безмятежного порхания по людям и чувствам. Но мне странно, как это в Ваши годы может появляться привычка - взамен естественно рождающихся и естественно развивающихся и обогащающих душу увлечений и прочих близких к этому чувств и ощущений.

      Привычка, Вы пишете, в ответ на то ли влюбленность, то ли любовь. Что это такое? Что это значит? Что Вы не можете поверить в любовь молодого человека? Что он очень молод? Что ему 12-15-17 лет? И почему "очень молодой" человек не может глубоко и серьезно любить? И какое право имеете Вы выступать в роли арбитра и определителя глубины чувств, Вы - сами-то молодой человек?

      Понимаю, допускаю желание серьезной, не терпящих никаких разменов и упрощений девушки встретить большое и высокое чувство и отдаться ему полностью, навсегда. Но где у Вас показатели к такому точному определению? Высокое чувство можно встретить, а скорее всего можно и не встретить так скоро и так вовремя, как хочется. Для того, чтобы встретить настоящее чувство и суметь его ценность определить "на зубок", надо много пройти и надо много пережить. Для этой цели и существует молодость с ее чарующими призраками, трепетом, взлетами и падениями. Если Ваши вкусы не влекут Вас к этой "тренировке" души и сердца, то и не надо. Но не надо делать никаких искусственных проблем и ставить искусственные прогнозы. Проще! Горячее! Не верю я в Ваше неверие и в Ваши прогнозы! Это хорошо, что Вы в добром чувстве к человеку, любящему Вас, проявляете свою чуткость. (Не жалость, Люда, а чуткость!). Это свидетельствует об уважении Вашем к чужому, даже