Исаак Дунаевский: Эту радость я вижу вокруг

Юность и любовь стали основным содержанием его музыки: «Моё творчество я навсегда посвятил молодости. Сейчас я и такие, как я, отдаём свои способности и силы молодёжи, чтобы она росла и крепла, чтобы она окрыляла нашу жизнь».

Молодости посвящены его лучшие оперетты «Золотая долина», «Вольный ветер», «Сын клоуна» и «Белая акация». В этом же ключе написано множество замечательных массовых песен-маршей: «Эх, хорошо в стране советской жить», «Песня молодёжи», «Спортивный марш», «До чего же хорошо кругом», «Утренняя песня», «Внимание, на старт», «Молодёжная», «Песня молодых строителей» и т. д.

В определённой степени Дунаевский находился под влиянием господствующей идеологии. Он искренно верил в будущее советского строя, гордился тем, что является «советским художником», голос которого «в сталинскую эпоху… звучал наиболее звонко». Был лоялен к власти, которая, по его представлениям, занималась созидательной деятельностью. Но обвинять его за это нелепо. Нам известны имена крупнейших учёных, военачальников и политиков, которые продолжали верить в Сталина, партию и преимущество советской системы, даже находясь в застенках НКВД и в лагерях.

Дунаевский был лишь эстрадным композитором. Как музыкант, он чувствовал и большую ответственность, и глубокое удовлетворение от своей творческой работы. Сочинял музыку для миллионов людей, среди которых был любим и невероятно популярен. А власть, в свою очередь, поощряла его наградами, званиями, деньгами и продуманно использовала талант композитора: ведь он, как никто другой, умел ярким и привлекательным языком создать безоблачную и счастливую картину жизни советских людей. Речь идёт, прежде всего, о массовой песне и киномузыке. Они в наибольшей степени влияли на умы, способствовали реализации партийных, идеологических задач и созданию привлекательного имиджа Сталина и Страны Советов.

Надо учитывать, однако, что творческий продукт в искусстве не находится в прямой зависимости от насаждаемой идеологии. Дунаевскому претили любые догматические партийные установки или схемы и рекомендации «тех, кто колотит себя в грудь и цитирует Маркса, Энгельса и Белинского».

Он исходил, прежде всего, из собственного понимания творческих задач художника и определял свою позицию так: «В музыке нет таких нот и приемов, которые предназначены для коммунистических строителей или поджигателей войны. В музыке есть эмоциональный образ… все идиотские разговоры об образах, о современности сковывают музыку, вынуждают авторов на обман и самообман... Не верьте композитору, когда он говорит, что хотел в своей музыке выразить величие эпохи. Он хотел выразить величие чувств... Вы понимаете, в чем разница? Величие как эмоциональное отношение автора к великому, а не величие того-то или чего-то».

В письмах Дунаевский неоднократно высказывал мнение о Сталине. При этом его изящный литературный стиль внезапно переходил в напыщенные и топорные газетные клише: если «прочтут», то убедятся в лояльности автора. Известно, что прямых контактов между вождём и композитором не было. Беспартийный Дунаевский стоял в стороне от творческой партийной элиты. Но Сталину верил безгранично и не связывал его имя с начавшимся в стране террором. Сам вождь никогда не проявлял желания встретиться с композитором, хотя музыка Дунаевского ему нравилась. Признавая мастерство и профессионализм композитора, он рассматривал его как нужную деталь в работе своей государственной машины.

По материалам: splin-music.info